-Не всё так просто в этой жизни, вот, например, я не знаю, как тебя зовут, а ты никогда не узнаешь кто я, а всё оттого, что мы в могиле.

ну вот попала ко мне в руки вот такая рукопись. от себя могу сазать только то, что это для слабонервных. остольные же увидят всю с утрирыванную философию и пафос стиля. в общем бональная история о том, что автор пытался показать то что очевидно =) итог: для слабо нервных.

пс. знаю, что этому не совсем место в блоге. но есть во всем этом вещь которую хотелось донести до людей кот. мне не без различны и зделать это именно в такой жесткой форме, что бы это отпечптолось на долгие годы и приследывало, напаминая о жестокой реалии ...

Не всё так просто в этой жизни, вот, например, я не знаю, как тебя зовут, а ты никогда не узнаешь кто я, а всё оттого, что мы в могиле.

Парень рассмеялся, глядя на своего молчаливого возлюбленного. На самом деле он то знал его имя, оно
было написано на могильном камне с крестом. Совсем молодой покойник с красивым посмертным фото. Парень отряхнул с себя грязь, разровнял землю теперь опустевшего холма скорби, поправил пахнущий целлофаном и краской венок, заботливо прикрыл за собой калитку, взвалил на плечи мешок, согнулся под тяжестью своей ноши и побрёл к дыре в заборе, со стороны поля. По щеке больно хлестнула шиповатая ветка какого-то куста, порвала кожу, выпустила алые капли крови, заставила продолжить монолог.
-Ты не прав любимый.- Хохотнул парень.- За что ты меня? Не бойся, мы ведь не скажем маме, что ты ушёл один с незнакомым дядей, увидишь, это не страшно, даже приятно. – Вернулся обратно к могиле, забрал лопату, подбежал к оставленному на асфальте новому другу.- К тому же, я, навсегда избавил тебя от соседства с червями. НЕТ, они никогда не тронут твоей нежной кожи. Я позабочусь. Поверь.
Открыл багажник большой машины.
-Прости. Прости, что тебе придётся ехать здесь, а не рядом со мной, хотя думаю, за день, ты свыкся с тесным гробом, так что, багажник покажется тебе дворцом.- Заботливо уложил деревянно-окоченелое тело, стыдливо поправил отворот мешка, захлопнул, было крышку, но передумал, открыл. Высвободил голову покойного из жёсткой, грубой и такой неподходящей для случая ткани, поцеловал губы, напомаженные сердобольными родственниками, погладил мягкие волосы, счастливо улыбнулся, такое бывает редко, чтобы попадались красивые смерти. Вновь захлопнул багажник и, насвистывая песенку сел за руль, поехал домой, дома раздел гостя и разделся сам.
-Вот мы и дома. Правда, замечательно? Как грубо! Ох уж эти патологи, вечно изуродуют такой прекрасный живот, это не честно! А могу я задать личный вопрос?
Нетерпеливо замер, вслушиваясь в молчание, которое, как известно знак согласия, торжественно спросил:
-Отчего ты умер?
Взял в руки нож и расшил свежие нитки.
-Как интересно! А внутри, ты тоже красавчик! Как здорово!!!
Погрузил руки в холодные внутренности, прикрыл глаза, застонал, задумался, достал презерватив. Спросил:
-Ты не против? Нет, что ты, я верю, ты праведно ждал меня, просто сам понимаешь, эти патологоанатомы…да и тебе теперь надо себя беречь. Покойник благоговейно молчал, видимо не имея ничего против, желая сделать приятное своему господину. Парень покачал головой, обратился к гостю:
-Я не буду мелочиться, как все эти убогие бездарности, старающиеся завоевать любовь, попасть в сердце такими безумными, длинными, окольными путями, нет, нет, Я буду с тобой честен и прям.
Сердце было довольно большим, но как всегда тесноватым. Руки перепачкались бурым, слизеподобным веществом, некогда бывшем кровью. Парень сел поверх покойного, вглядываясь в опущенные веки, стараясь понять, разделяет ли тот его восторг, счастлив ли он тому, что кто-то впервые, в прямом смысле оказался в его сердце, согревая своим теплом, заставляя сжиматься и разжиматься. Да, кажется да, спокойные губы заманчиво бездвижно улыбались, не так, как при жизни, по-другому, не меняясь. Парень всё судорожней хватался за то, за стенки того, что когда-то бестолково гоняло кровь то туда, то сюда, учащая и замедляя ритм.
-Да! Ты! Я люблю тебя! Ну, где ты был раньше? Не представляешь, как без тебя было одиноко…
Опустился на тело, стараясь дотянуться губами до губ, живо вляпался в слизь внутренних органов, обдало холодом.
-Обними меня! Ну?
Требовательно и властно сжал пальцами волосы возлюбленного, порывисто и страстно прижался к нему с той силой, с какой только мог, с наслаждение, продолжая движения продлевающие восторг, целуя лицо любимого. Затем, высвободил себя и от сердца и от наполненного презерватива, гордо встал над тем, кто униженно, по рабски, лежал на полу и…
-Да ты хочешь ещё!?!- Задорно прощебетал господин.- Ах, как я груб, да ведь я позаботился только о себе.- Расстроено всплеснул руками.- А ты? Как же быть с тобой?- Заговорчески заулыбался.- Скажи. Только честно. Чего ты хочешь?
Снова прислушался, выждал, хлопнул себя по чисто выбритым ляжкам, захохотал.
-Да ты что? Правда? Я стесняюсь делать такое!- Раскраснелся, ломаясь ради приличия.- Но ради тебя!- Страстно прошептал.- Ради тебя Я сделаю всё!
Встал на колени, нагнулся над мёртвой тканью, уже не способной к соитию, вобрал в рот, долго-долго задумчиво играл, лаская ноги любимого, то и дело, погружая руки в холодную плоть, нащупывая то сердце всё ещё помнящее близость, то, разрывая и пропуская меж пальцев податливую печень, потом селезёнку, сжимая кишки, поигрывая ими. Отвлёкся, спросил:
-А как ты ещё хочешь?- Прислушался.- Как, как? А раньше делал подобное негодник?- Развернул спиной, придирчиво осмотрел округлые ягодицы, с трудом огромнейшим пробился сквозь настороженно стиснутые мышцы, не вполне насладился, отвлёкся, чтобы задать очередной вопрос:- А что бы ты сделал со мной? Если б мог? Не знаешь, что ж, я подскажу, как нам быть.
Не много расстроено, неохотно вышел из такого уютного тела, развернул послушного возлюбленного набок, быстро, словно маг иллюзионист, отвёл и без того не очень то прижатый ко всем прочим большой палец руки, правда, немного поскользнулся на так неловко растерянных бывших участниках системы под названием организм, заставил безвольного любимого войти в себя, насмешливо и сладострастно поглядел на сомкнутые от страсти веки покойного, насмешливо-снисходительно промурлыкал:
-А ты думал ты так больше не можешь? Я многому тебя научу.- Он ещё долго так вот играл, то, целуя, то, давая вполне заслуженные пощёчины, устал, наконец. Приказал.
-Спи. Я уложу тебя в постель и лягу сам, дождись, пожалуйста, завтра и я покажу тебе такое! О-о-о! Но это сюрприз.
Подобрал всё, то, что неряшливый любимый растерял по гладкому линолеуму, отнёс покойного в прохладный подвал и уснул на два долгих часа, проснулся весёлым, счастливым, приготовил кофе, заглянул к вчерашнему любовнику, тот, кстати, мирно спал, чмокнул в губы, нежно, так, чтобы не разбудить и ушёл на работу.
…

Очень презентабельный молодой сотрудник, одной из многих важных, достойных фирм, за десять минут до начала рабочего дня на прибранном уютном рабочем месте. Чист, аккуратен, весел, здоровается со всеми за руку, вежливо спрашивает кого о чём. Одного о работе, другого об отдыхе, но всем уделяет внимание:
-Как ваше здоровье Екатерина Петровна?
Или, например:
-Наташа, Боже мой, вы всё хорошеете, вам так к лицу это платье.
Другу:
-Как вчера? Клёво, блин, вот невезуха, жаль я вчера приехать не смог. Дела, сам понимаешь.
Полный порядок в бумагах, задор в глазах, энергия в движениях. В обеденный перерыв смешит всех до слёз, вот только слишком часто глядит на часы , торопит стрелки, нетерпеливо выбивает ногой ритм, барабанит ухоженными пальцами по пластиковой столешнице стола, ведь дома ждёт любовь, а он, вместо того, чтоб спешить туда вынужден подвести сотрудницу, якобы ему симпатичную, остановить у самого подъезда, с ненавистью глядя на лавочных дам с колясками и без, согласиться на невыносимый кофе и потратить полтора часа с живой женщиной, думающей о себе, говорящей, для себя, стонущей во имя удовлетворения своего эгоизма, красуясь перед тем, кто этого не ждёт и не хочет, перед тем, кто спешит прочь, любящего ДРУГОГО.
Наконец, сославшись на больную маму крылатым ястребом лететь, прочь, туда, где нет никого, кроме званных гостей, смотрящих сквозь закрытые веки, ожидающих ЕГО ласки, желающих ЕГО, а не себя. Несёт розы. Ярко алые, огромные бутоны сегодня украсят дом, не беда, что шипы их ведь и обрезать можно. С порога кричит:
-Я скучал, очень скучал! Ты слышишь? Я дома!
Торопливо скинув пальто, промахнулся мимо вешалки, но, уже не поднимает с пола эту, ничего больше не значащую вещь. Еле дыша, тихо ступая по коридору со страхом, что вчера это был сон и он вновь одинок спускается в подвал, но нет, здесь, он на своём месте, по-прежнему или снова дремлет, заигрывает.
-Я обещал сюрприз!?! Сегодня ты снова станешь почти что живым. ВЕДЬ ЭТО ЧУДО?(с)